29 сентября 1930 году в финском посёлке Куоккала завершился длинный восьмидесятишестилетний жизненный путь славного русского живописца и иконописца Ильи Ефимовича Репина, прославившегося своими знаменитыми картинами, которые и сегодня восторгают зрителей в художественных галереях. О творческих путях художника сказано и написано немало, его работы и сегодня не теряют своей свежести и интереса у зрителей. Но нам хочется привести письмо М.В.Нестерова, душа которого живо откликнулась на кончину И.Е.Репина в письме Павлу Ивановичу Нерадовскому.
Москва, 30 сентября 1930 г.
Глубокоуважаемый Петр Иванович!
Хочется с Вами поделиться грустными мыслями, воспоминаниями... У нас прошел слух о смерти Ильи Ефимовича Репина. Не стало последнего из славной плеяды ранних передвижников. Вместе с И.Е.Репиным ушла целая эпоха русского искусства, эпоха необычайного его расцвета. Илья Ефимович был одним из самых даровитейших ее деятелей. Феномен по своей природе, он рано понял свое призвание, а поняв, стал с необыкновенным упорством преодолевать великие трудности живописного искусства, доведя его до огромной высоты, до совершенства. Тогда было счастливое время: после Иванова, Брюллова, после огромного напряжения художественного творчества наше искусство, передохнув, прислушиваясь к голосу времени, к грядущей новой эпохе в жизни народа, искусство, творчество народное, распустив крылья, готово было обновленным подняться ввысь... Первыми признаками его возрождения были картины Федотова, Перова, Ге, Крамского... Следом за ними появился Верещагин со своей «Туркестанской коллекцией», юный Васильев с невиданными пейзажами, Антокольский с «Грозным», а там Репин с «Бурлаками», Виктор Васнецов с первыми сказками, Суриков со «Стрельцами», Куинджи со своими солнечными эффектами... 
И.Е.Репин "Бурлаки на Волге" 1870—1873.
Над русским искусством снова взошло солнце, ожила наша земля... Появился скромный, молчаливый Третьяков; без громких фраз он объединил художников - больших и тех, что поменьше; оставляя их свободными в их замыслах, мечтах, он дал возможность осуществлять их радостно, и художники показали свое истинное лицо, свою творческую природу, отличную от тысячи других. Работа закипела надолго. Появилась Третьяковская галерея - пантеон русского искусства, туда скромный, молчаливый человек собирал все самое яркое, талантливое, нередко подчиняя свои вкусы творческой воле художников. И что ни год, что ни «Передвижная», эта ярмарка тогдашнего художества, то имя Ильи Ефимовича Репина более и более становилось нам, художникам, и русскому обществу дорогим. Картин его ждали, а он, зная, что великий талант его обязывает, что каждая его картина, всякий портрет есть не только личное возвышение, но и возвеличение родного искусства, он с терпеливой настойчивостью вынашивал каждую вещь. Огромный, стихийный талант, отличный мастер, он мог бы затопить любую выставку своими картинами, портретами, дивными этюдами, рисунками (так был он продуктивен), он, как и все художники его времени, выставлял на суд публики лишь самое совершенное. Потому-то каждая картина, портрет Репина были событием. Проходили десятки лет, а люди помнили не только самую картину, год ее появления, но и то место, где она стояла на выставке. Говорили: «Это было в год появления «Не ждали» или «Святителя Николая». Художники, малые и большие, с одинаковым чувством ждали новых творений Репина, а их появление - была общая наша радость, и на выставку валом валил народ. В те времена и в помине не было позорного слова «халтура», и всякие признаки ее гибли бесславно. Появление «Царевны Софьи», «Проводов новобранца», «Крестного хода» или «Грозного», а позднее «Запорожцев» были праздниками всего русского образованного общества. Художник огромного диапазона, Илья Ефимович живо откликался на все вибрации жизни, он отражал в своем творчестве как красоту, так и уродливости окружавшей его жизни. Он был, быть может, самым убедительным повествователем современности, иногда возвышавшимся до Толстого.
И. Е. Репин. «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». 1891
Я помню день появления «Крестного хода». Выставка была в Академии наук; в конце зала, направо, виден огромный «Крестовый ход». Мы, художники, спешим туда, там - толпа, восторги, дружественный суд. Напротив «Крестного хода» не то «Неизвестная», не то «Портрет г-жи Вогау» Крамского. Общее возбуждение, все разделяют торжество автора, а торжество было полное. Жизнь на картине бьет ключом, солнце сияет, оно залило светом огромную движущуюся толпу. Кое в чем видны нарочитости, тенденциозность, но ведь это «соль», без которой в те годы нельзя было обойтись... Нам, молодым тогда, «Крестный ход» нравился своими красочными откровениями, подлинным солнцем, в коем купается толпа богомольцев. Солнцем залит золотой купол фонаря, что несут мерным шагом столь знакомые мужицкие фигуры, а там горожане, - кто их не знал тогда, они были вырваны из самой гущи быта, - а вон там, среди певчих, и наш Аполлинарий Васнецов! Стоим, восхищаемся дивным автором, славим его, величаем. Успех картины огромный. Третьяков еще до выставки приобрел ее в галлерею.
И. Е. Репин. «Крестный ход в Курской губернии». 1883
Проходит год или два - появляется "Не ждали". Тема такая близкая интеллигентскому сердцу. Для нас, тогдашней молодежи, привлекательна в картине не тема, а свежая живопись, полная света комната, дивное выражение вернувшегося, утратившее свою прелесть после переписки автором головы, - до того такой тонкой, сложной, нервной...
И. Е. Репин. «Не ждали». 1888
А вот и "Иоанн и сын его Иван". Это уже всероссийская сенсация. Петербург взволнован, можно сказать, потрясен; все разговоры около "Грозного", около Репина, "дерзнувшего" и проч. Восторги, негодование, лекции, доклады. Тысячи посетителей, попавших и не могших попасть на выставку. Конный наряд жандармов у дома Юсуповых на Невском, где первые дни открытия Передвижной стоял "Грозный". Потом его опала, увоз в Москву, в галлерею. "Грозный" был кульминационной точкой в развитии огромного живописного таланта И. Е. Репина.
И. Е. Репин. «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года». 1885
На картине страшное злодеяние обезумевшего царя как бы вышло из забвения истории. Царь и отец убил в безумном гневе сына. Ужас охватил всех так, как бы событие совершилось въявь. Потоки крови, коей художник залил картину, вызывали паталогические ощущения, истерики и проч.
Большей сенсации на моей памяти не вызывало ни одно художественное создание - дальше шел уже Шаляпин со своими трагическими образами, с особым, ему присущим умением их преподносить обществу. Так проходила жизнь и деятельность одного из славнейших художников моего времени, времени яркого расцвета русского художества, времени создания Третьяковской галереи и Русского музея, этих неоценимых сокровищниц нашего искусства, отразившего в живописи жизнь, события, людей, современность и историю народа не менее ярко, чем то сделали Толстой, Достоевский, Тургенев и другие в нашей литературе. После Карла Брюллова не было, быть может, живописца, столь властно распоряжавшегося своей палитрой, как покойный Репин. Ему, как и Брюллову, не нужны были «темы», и не в них была сила этих феноменов нашего живописного искусства. Мне не хочется говорить сейчас о недостатках репинского искусства, они были... Меня сейчас печалит мысль - нет Репина, как нет уж никого из его славных сверстников, нет Васильева, нет Виктора Васнецова, нет и Сурикова, нет и многих других. Всем им вечная память!
Простите, меня за длинное письмо. - На душе тяжело... хотелось вспомнить былое.
Публикация подготовлена хранителем ИЗО фонда ЦАКа священником Артемием Головчанским.
